В окрестных лесах у нас проложены три круга - 7 км, 14 и 10. Мишка стабильно бегает четырнадцать, я все еще не могу восстановиться и с трудом делаю семерку, что, конечно, очень печально. Два первых неизменно приводят нас в не так давно построенный гольф-клуб, кажется, сейчас будет пост рекламы. Нет, гольф как спорт я осознать не могу и что это, как не сборище поговорить в выходной большим дядям, которым осточертели офисы, не понимаю. В конкретно наш придворный гольф-клуб кто-то закопал жгущие, видимо, ладони немеряные деньги, поэтому выглядит он очень мило, чудные домики в стиле северного модерна, огромный "клубный дом", бревенчатая изба метров четыреста в поперечнике, на три этажа, с пастью камина, из которого и двум гробам за раз выскочить не проблема. Хрусталь, серый камень, тонированное дерево, клетчатые пледы. Я имею в виду, они все-таки нашли кого-то со вкусом и умудрились не скатиться в бохато.

читать дальшеМы с Мишкой проверяли их на прочность с самого начала. Они были тверды. В клубном доме у них ресторан и заявлена политика открытых дверей. Сначала мы с наслаждением парковали свой ободранный сааб между порше и бентли. Пока не сдружились с веселым парнем на ягуаре и стали парковаться рядом с ним.

Мы с первых серьезных призовых прикупили себе стоящий мертвым грузом в чьем-то гараже наполовину убитый девятитысячный сааб - давным-давно у шведской компании, делавшей двигатели для самолетов, было стороннее хобби, машинки, и эти саабы считались довольно-таки высоким классом. Мотор мы оживили, все остальное перебрали, а кузов специально не стали даже зачищать, так что теперь это ржавое ведро удивительной степени комфорта, выдающее потрясающие скорости.

Пару раз мы с ревом врывались на обсаженную туйками и розами парковочку на своем страшном монстре, но эти ребята не дрогнули и тогда. На третий раз нас даже не останавливали на въездном шлагбауме, вписали в постоянные клиенты. Когда выпендриваться становится неинтересно, быстро перестаешь, так что мы снизили градус эпатажа, конечно. Потом мы заезжали к ним на великах после береговых марафонов, умотанные и совсем не в белых штанах. Через неделю у них появилась велопарковка. Потом уличная детская площадка. Потом мы от низведения и курощания перешли к нормальному добрососедскому общению и валялись на их клетчатых диванах или после пробежек, или когда у нас случались перебои с сетью, просто заходили в их раздевалки сменить футболки и сидели занимались у огромных панорамных окон с видом на неохватные нежно-зеленые ухоженные поля с лунками, дальний лес и высокие облака.

Однажды к нам как-то подсел мужчина без возраста с тихим значительным голосом и поинтересовался: друзья, видим, что спортсмены, но не по нашей части... а по какой? Мы сознались, что стреляем. Через пару недель нас встретили счастливыми улыбками и продемонстрировали две мишени. Настоящие биатлонные установки, не самопал. На дальнем-дальнем поле. Мы покурили матчасть, смущенно сказали рослые ребята в белом, но так точно и не поняли, какое вам нужно расстояние, поэтому поставили подальше, палите хоть с километра. Охренеть, сказал Мишка, и, видимо, охренел, потому что вместо спасибо поинтересовался: а вы же понимаете, что речь идет хоть о спортивном, но все-таки об оружии, на него получается разрешение и требуются особые условия хранения? Конечно, деликатно заверили ребята в белом, позвольте, мы покажем. Там, где держат клюшки для гольфа, они по всем правилам сделали сейфы для оружия. И показали бумажки от деревенского участкового, что да, так можно. Я, кстати, полагаю, что эти их клюшки стоят побольше наших винтовок, и хранение в сейфах им тоже не помешает

Неделю назад в ресторане обновили меню. Смотрю в него внимательно и пытаюсь понять - это же случайность, да? Совпадение? Никто не нарочно!
Смёрребрё. Смёрребрё, вашу клюшку. Не сэндвич, не бутерброд и не бокадильо. Смёрребрё, а.



***

Кроме того, мы наконец-то завели себе собственную домашнюю кухарку. Валялись вчера в синих сумерках у костра, набегавшиеся за целый день агрофитнеса с чисткой фонтана, окапыванием, сажанием, поливанием, постриганием и засыпанием опилками, жгли попиленные ветки, смотрели на первые бледные звезды. И тут наш французский гость собрался с духом и начал говорить, как это у нас тут все прекрасно, как мы ему помогли и как он нам благодарен и все вот это вот. Я Мишку пару раз пихнула локтем под ребра, понятно же, к чему все идет, но он только фыркал и отпихивался, вчера был в высокомерном расположении духа и хотел, чтобы тот сам попросил. Но он так и не попросил, тоже гордый ведь, поэтому после очередного цветистого заверения в вечной любви и верности, Мишка все-таки сказал - да живи, как будто тебя гонит кто. Место есть. Время тоже. Я боялась, что все сползет в омерзительные реверансы, ах, удобно ли это, но наш франк из одного материала с нами, свой. Он просто уточнил, что когда станет неудобно ему ведь скажут, да? И это, ребята... я с детьми не могу, я их боюсь, они меня, могу взять на себя готовку. О, воодушевился Мишка, Маш-Маш, по-моему, тебе только что сказали, что то, что готовишь ты, жрать невозможно. Как будто я немедленно начну возражать. Я давно об этом говорю. Совершенно невозможно. Жрать это способны только исключительно обожающие лично меня люди из чувства долга. Другой разговор, что состав разрешенной нам еды-то не изменится. Силос он и есть силос, как его ни подавай. То есть, ну вот я запихиваю рыбный стейк в гриль, высыпаю сверху два мешка цветной капусты и врубаю кнопку "а ну быстррро". Если из того же самого можно сделать что-то более съедобное, я буду последним, кого это возмутит.



Надо бы еще поговорить с франком как-то отдельно, конечно. А то я вся в своих высоких переживаниях даже не удосужилась спросить, а что случилось-то. Что-то интересное, должно быть, если человек примчался за две с половиной тыщи километров искать помощи у нас. У нас. Хотя еще на сборах, по-моему, было совершенно ясно, что мы не самые приятные люди в этом пелотоне. Равные - да. Но более милыми нас это не делает. Даже как раз наоборот.