читать дальше— Юноша, хотите поехать на океан?
— А... э... а можно я вам перезвоню?
— Вы в своем уме?
— Нет, ну я понимаю, что вы перешли на ультимативный английский, чтобы продемонстрировать мне глубины безысходности, но я вот просто влет не помню, там глагол хотеть чисто случайно не имеет ли значения повелительного наклонения, потому что по-французски было бы сразу понятно, что это приказ, а не вопрос, а по-английски мне надо посмотреть в справочник, а он в телефоне же, и поэтому...
— Юноша. Это вопрос. Поэтому я задаю его по-английски. Я родился в Монреале и немного представляю себе грамматический строй французского языка.
— А. Да? А тогда это же тест какой-то, да? Проверка на лояльность? Нет, я не могу, у меня очень много учебы, я зашиваюсь и умираю, ни черта не успеваю, чувствую себя самым тупым и убогим ничтожеством на планете, нет, ну какие поездки, когда сто сорок семь страниц алгоритмов не читано еще даже (чистая правда, прим.маш.)
— Если бы я хотел слушать это нытье, я бы спросил, как у вас дела.
— Этого вы никогда не спрашиваете.
— Знаете, почему? Последний раз, юноша, обычно я не даю столько попыток ответить на очень простой вопрос. Вы хотите поехать на океан?
— Да. Нет.
— Отлично. Блестяще.
— Ну то есть, я хочу, конечно, зачем вообще такие вещи спрашивать. Но я не могу. Это же надолго. Вам, может, из Бостона не видно, а вообще Пасадена — это страшная дыра, она вэри инланд, раз уж мы перешли на этот неприятный нам обоим язык по непонятной причине, и до океана не меньше полутора часов. Это как бы совсем ноувэа ниа.
— Да, я знаю. Я там учился.
— Вы тут учились?
— Вы правда удивлены?
— Я думала, Гарвард.
— И Гарвард тоже. Вы быстро подтянули разговорный язык, это хорошо. На вечеринку по случаю всех святых идете?
— Только в испанский квартал. Должна у меня быть хоть какая-то отдушина. Да, эррокэ, ребята говорят, с утра на запад лучше не надо, там скверный траффик... ой... ну, то есть, вы и так все лучше всех знаете и советов вам давать не надо... извините...
— Ооооокей. Как я вас найду в испанском квартале, учитывая, что и в полной тишине вы никогда не слышите сигнала?
— Ну... вы меня легко узнаете. Я буду самой страшной женщиной вечера.
— Это только если миссис Мединасели больше не заведует кафедрой квантовой химии.
— Да. Но я-то буду без костюма.
— Не надо пытаться меня разжалобить. Вы будете там учиться и все.
— Ну почему-у...
— Потому что я так сказал, и мне кажется, это отличный аргумент.
А мне вот кажется, что Хантингтон — это место для серферов. Вот дрянь.