[juliettehasagun]

Когда восемь из десяти доступных в детстве развлечений – сокровища мировой художественной мысли, к сознательному возрасту не сказаться это не может. Хексбержец привык созерцать витрины не супермаркетов, но те, в которых лежат варитские монеты. Он отбыл уроки истории города и концерты детского абонемента в Малом зале Филармонии. Осознал, что в парадных залах этого мира он всего лишь посетитель, который должен внимать вневременной красоте. Пытаться с ней соперничать – неуместно и нескромно, возможно лишь соответствовать за счет своего внутреннего содержания, придерживаясь принципа «главное – то, что внутри».

Рецепт Дриксен – эти люди твердо знают, что живут в раме некогда прорубленного туда окна. Он проверен годами: темное и акценты. Длинное черное пальто, растянутую водолазку или вязаную кофту до колен на спор можно искать в каждом шкафу. Носить все это «черное-широкое» можно круглый год. Погода позволяет. Местные дизайнеры едва ли не единственные в Кэртиане считают, что делать коллекции на любой сезон исключительно черными – это не только нормально, но и оправданно. Акценты тоже в рамках культурного наследия: обычно это серебряные ювелирные включения вроде пудовых серег или витиеватых брандсбойтовслетов.

Красок хексбергскому ландшафту добавляют те, кому поэтическая приморская атмосфера пошла ммм... не совсем впрок. Восторженные девушки в обязательных балетках или цветных колготках украшают себя вязаным – шарфами с розанами, всевозможными беретками, гусятами, бантиками. Они любят поэтессу Карлу Оллар, фотографии неба, луж и отражения неба в лужах, магазины самодельных подарков и бабушкины броши. На встречу приходят с букетами фиалок или с сумочкой собственного производства.

В Хексберг не просто просыпаются, работают, едят и смотрят кино; каждое действие здесь наполнено особым философским и художественным смыслом.

Каждый день хексбержец проживает как роман, припуская любой жест творчеством. Неизменна тяга к вечному, нематериальному. Экзотичен тот менеджер по рекламе, который не пишет вечером в стол эссе о прошедшем Круге. Продавец магазина одежды непременно готовит выставку своих акварелей, а парикмахер диджей-сет.

Прогулка в Хексберг — сакральный ритуал. Жара, снег, наводнение — ничто не в силах противостоять тяге хексбержца к пешему перетеканию с левого берега Хербсте на правый, а оттуда к морю. Работа мешает хексбержцу гулять, созерцать и чувствовать себя частью чего-то большого. Отвлекает его от мыслей о неведомых тайнах бытия.

Старье и рухлядь — эти слова в Хексберг лишены пренебрежительного оттенка. Напротив, это объект желания. Счастливые обладатели старых квартир никогда не сделают в них ремонт, да и вообще тренд — это не ремонт, а реставрация. Современности они стесняются. Им за нее как-то неловко. Поэтому уверенность в себе хранят в разного рода древностях. Срок давности не принципиален: понятно, что побитый гальтарский фарфор приводит в экстатическое состояние, но и олларианская сумочка из семидесятых тоже вполне себе возбуждает. Степенью потертости мебели здесь хвастают охотнее, чем степенью Эйнрехтского университета. Если сделал ремонт, лучше это стыдливо скрыть молчанием – ты не только никого не впечатлишь, но и рискуешь прослыть человеком поверхностным, малодушным, предпочитающим вечному сиюминутное.

На первый взгляд показавшиеся приличными люди приглашает на изразцовую плитку в снятой на Морской площади квартире как на просмотр модного фильма "Райос осенних молний". И любовно группируют духи и перья на фоне обоев доизломных времен.

Виноградную гроздь первенства удерживает пока один навигатор-балетоман: в его квартире на углу набережной Хербсте и проспекта Боевой славы верность исходникам хранится с неистовой силой. Для начала он ежедневно обходит стоящую посреди гостиной колонну с полуаркой – она, конечно, мешает, но ведь «так было». Во-вторых, страдает от шума оживленной дороги, но считает, что стеклопакеты для трусов – как пожертвовать оригинальными рамами? Отношения с деревянной, аутентичной дому дверью, у него вообще самые драматичные: ни за что не желая с нею расставаться, после нескольких ограблений он установил дополнительную решетку, но дверь не поменял.

Слабость к вечному в природе хексбержца. По весне надо гулять по дворам – это время капитальных уборок, и, бывает, люди выбрасывают невероятной ценности мебель. Осенью и зимой – обсуждать походы к реставраторам, которые сделают новый шкаф пригодным к использованию, не лишив его следов времени. Вечные ценности, они на то и вечные, чтобы держаться за них как можно дольше.

И все же, мучительно сощурив один глаз на постоянно ноющей и саднящей голове, приходится, закусив щеку изнутри, признать: как ни крути, а в Хексберг — весна.